Креспи стоял на посадочной площадке «Безымянной» и терпеливо ждал. Несмотря на то что его обдувал холодный воздух, он почувствовал, как голова под форменной фуражкой начинает потеть. Причина в том, что эти проклятые фуражки до сих пор шьют из искусственной шерсти. Креспи знал о многих случаях, когда солдаты, стоя на плацу в жаркий день в полном обмундировании, падали, теряя сознание. Вероятно, эти военнослужащие были даже слишком хорошо вымуштрованы и четко усвоили, что не имеют права снимать головные уборы, в особенности в тех случаях, когда приходится ждать прибытия кого-то рангом выше и тем более если ты еще ни разу не встречался со своим новым начальником... Как Креспи с адмиралом Тавесом, например.

— Вы — полковник Креспи? — послышался громкий голос, отражающийся от высокого потолка. — Я — адмирал Тавес.

Креспи расправил плечи. К нему обращался пожилой мужчина с бочкообразной грудной клеткой. Тавес быстро подошел к Креспи. Весь его облик выражал нетерпение.

Креспи принял строевую стойку и отдал честь.

— Полковник Креспи рапортует о прибытии на новое место службы, сэр, — выпалил Креспи.

Когда Тавес подошел к нему, Креспи стал украдкой изучать своего нового начальника. Он совсем не так представлял его. Креспи слышал, что большую часть лет службы Тавес провел в местах боевых действий. Однако об этом невозможно было догадаться по внешнему виду адмирала: он казался добродушным стариком. Его седые, вьющиеся волнами волосы были зачесаны назад и прилипли к голове. Конечно, военная выправка — которую Креспи ожидал увидеть у любого старого вояки — никуда не исчезла, несмотря на небольшой животик, но сразу же становилось ясно, что в военных действиях Тавес принимал участие по меньшей мере десяток лет назад.

С другой стороны, лицо адмирала с отвисшим подбородком было изрезано морщинами. Видно, Тавес побывал во многих переделках. Сломанный когда-то нос плохо сросся. Он оказался красным, как сгнившая свекла. Лопнувшие капилляры свидетельствовали о значительном, может, даже излишнем количестве выпитого «Мартини».

Тавес стоял напротив Креспи и улыбался, скаля ровные пожелтевшие зубы. Креспи уловил слабый запах сигар и бальзама для волос. Адмирал хлопнул Креспи по плечу, словно старого приятеля, которого встретил после долгих лет разлуки:

— Вольно, Креспи. По крайней мере пока не поступит дальнейших указаний. Добро пожаловать на борт «Безымянной». — Тавес улыбнулся и покачал головой. — Должно быть, у вас на Земле влиятельные друзья, — продолжал он. — На тот пост, на который назначили вас, претендовало немало хороших парней.

Тавес развернулся и, не дожидаясь ответа, направился к двери посадочного модуля. Креспи вздохнул и пошел за ним.

— По крайней мере, мне лично не известно ни про одного влиятельного друга, сэр, — сообщил Креспи, стараясь сохранять нейтральный тон. — Мой опыт...

— Я не имел в виду протекцию или кумовство, полковник, — перебил его Тавес, поднимая пухлую руку, но даже не оборачиваясь, чтобы взглянуть на Креспи. — Ваше досье говорит само за себя. Вам приходилось выполнять много конфиденциальных заданий, правда?

Адмирал вел себя дружелюбно, старался казаться веселым, однако у Креспи сложилось впечатление, что Тавес играет роль, как обычно делает начальство, если вдруг вынуждено столкнуться с человеком, от которого неизвестно что можно ждать. Очевидно, Тавес в курсе, что Креспи послали на «Безымянную» не только для того, чтобы заниматься научной работой. Но что на самом деле известно адмиралу?

— В некотором роде да, сэр, — ответил Креспи. — Правда, разведдеятельность никогда не была моей сильной...

— Теоретик-аналитик всегда считается ценным приобретением, — перебил Тавес, наконец оглядываясь на Креспи и продолжая улыбаться. — Доктор Чурч, не исключено, найдет для вас достойное применение.

Тавес снова отвернулся от Креспи и пошел дальше — толкнул широкую металлическую дверь, и в результате они оказались в тихом коридоре типичного военного учреждения, где все было казенным, вплоть до темных синтетических стенных панелей и дрянных обогревателей у плинтусов. Все было очень дешевым, о чем свидетельствовали трещины в стенах и на голом полу. Больше всего пострадали участки вокруг обогревателей.

Хотя воздух оставался прохладным, в этой части станции многое можно было бы улучшить. Слабо пахло дезинфицирующими средствами и человеческим потом. Креспи подумал, что этот воздух, прогоняя через фильтры и обогащая кислородом, использовали уже чрезмерное количество раз. За долгие годы службы полковник привык к подобному, но здесь воздух оказался значительно хуже, чем обычно.

«Какое убожество, — подумал Креспи. — Если я правильно помню план станции, то мы направляемся к каютам, отведенным для офицеров».

Так где все-таки зарыта собака? Адмирал не только постоянно прерывал Креспи, но и намекнул, что в курсе того, что полковник прибыл с целью покопаться в грязном белье. Вполне очевидно, что Тавес считает, будто Креспи известно гораздо больше, чем на самом деле. Не исключено, что это пойдет на пользу полковнику во время выполнения порученного ему секретного задания, только все зависит от того, удастся ли Креспи не упустить открывающиеся возможности...

— Я, естественно, надеюсь работать в тесном сотрудничестве с доктором Чурчем, — заявил Креспи.

Адмирал продолжал идти вперед. Не оборачиваясь, он снова заговорил исключительно любезным, но покровительственным тоном:

— Чтобы что-то высечь из камня...

«Достаточно. Мне осточертели эти уклончивые ответы», — подумал Креспи, нахмурился, догнал адмирала и пошел рядом с ним.

— Сэр, — обратился Креспи к адмиралу, — я не хочу, чтобы между нами оставалось хоть какое-то недопонимание. Мне поручено заменить полковника Леннокса, партнера доктора Чурча в проводимых исследованиях.

Тавес и Креспи завернули за угол. Продолжая улыбаться, адмирал указал на первую дверь.

— Вы будете жить здесь, Креспи, — заявил он. — Каюта А восемьдесят девять. Включите видеоплейер и изучите все инструкции, ознакомьтесь с расположением служб. Можете вызвать своего ординарца и...